- стремление к поставленной цели

«Здравствуйте, уважаемая редакция. Меня зовут Катя, и я с малых лет восхищаюсь людьми, которые готовы идти к собственной цели через любые преграды. И это не только герои романтических книг, но и люди, которые жили на Земле и вершили истории народов. Напалеон, Юлий Цезарь… но больше всего меня поразила личность вожди пролетариата В.И. Ленина. Я давно интересуюсь его биографией, и вот, в одном из журналов я нашла интересные факты из его биографии и хочу поделиться с вами»

«Дорогая Анюта! Получил сегодня твое пересланное из Женевы письмо . Итак, все улажено и подписано. Это превосходно .» — вздох ликующего облегчения эти строки. Не более чем за сто часов догнало Анютино письмецо переселенческий поезд «Ильичей», проследо­вавший из Женевы в Париж.

Сколько переживаний было в сутолоке сборов: са­ми - в Париж, а годовалое дитя — философская ру­копись — в Россию, можно сказать, на деревню дедуш­ке. Надо опасаться любой случайности, не говоря уж о самом примитивном полицейском изъятии. Прибегая с привычной необходимостью к конспиративным услов­ностям, просил маму: «Анюте, пожалуйста, передай, что философская рукопись послана, уже мной тому знако­мому, который жил в городке, где" мы виделись перед моим отъездом . в 1900 году». И добрый подольский знакомец санитарный врач Левицкий получает драго­ценную посылку.

Да, год почти минул с того дня, когда с негодую­щим усердием взялся Владимир Ильич за философскую литературу в женевской библиотеке, и до того, как по­ставил последнюю точку в предисловии, венчающем четырехсотстраничный партийный монолог в защиту диа­лектического материализма. Он оставался верен себе: ни на миг не уклоняться от борьбы, не ждать, когда кто-то возьмется за труднейшее из неотложных дел, не оставлять в области загадок ничего, что препятствует революционному процессу, досконально знать, чтобы су­дить и действовать.

Исследовал десятки • сотни источников по филосо­фии и естествознанию на немецком, английском, фран­цузском языках; вновь проштудировал важнейшие произведения марксистской литературы, разобрал до осно­вания все построения модных школок, раздев донага сочинителей гносеологических «измов» и новоявленных духовников-богостроителей. Только после этого он мог себе позволить язвительное резюме в предисловии: я тоже, мол, «ищущий» в философии, поставил себе цель «разыскать, на чем свихнулись люди, преподносящие под видом марксизма нечто невероятно сбивчивое, путанное и реакционное».

Когда же эти «розыски» закончились и перед ним легла рукопись почти в миллион букв, он торжествующе сообщал Анюте: «Она готова . закончу пересмотр и от­правлю »

Никто никогда не создавал в семье Ульяновых «революционного комитета» или «партийной ячейки», но это будто складывалось само собой. Взрослея, родные по крова роднились убеждениями. Никто, конечно, и не распределял здесь ролей, поручений, но это тоже выстра­ивалось - естественным образом. Старшая сестра, напри­мер, — признанный «издатель» ленинских трудов.

Уже с юности, когда пятилетняя разница еще зна­чительно отдаляла девичью взрослость, оба они находили созвучие в представлениях о главном в жизни. С траги­ческой гибели старшего брата, с первой, кокушкннской, ссылки, куда судьба свела Анну и Владимира, ее авто­ритет хранительницы семейных традиций, ульяновского пламени почитался сугубо. А с момента активного включения в революционную деятельность на каждом опасном повороте судьбы Владимир Ильич мог без оглядки опереться на ее верную руку. При непременной самостоятельности в убеждениях, выборе решений, да и в житейских делах старшая сестра (вместе со своим из­бранником, чудо как человеком, Марком Тимофеевичем Елизаровым) всегда олицетворялась с партийной умудренностью, самоотреченной надежностью. Ни один из арестов, ни бесконечные лишения, ни тяготы забот практической главы ульяновского семейства не поко­лебали в революционном деле участницу «Союза борь­бы», деятельную «искровку», ведущего парторганизато­ра МК.

Как ненасытному книгочею в щепетильному автору, Владимиру Ильичу импонирует в старшей сестре ее особое отношение с книгой. Основательная эрудиция, начитанность — бестужевка историко-литературного, профиля; врожденный вкус к слову стихотворные опыты с гимназических лет, изящные переводы; связи в издательском мире — невозможно не оценить добросо­вестного сотрудника . Изданием с развития капитализ­ма в России» обязан прежде всего ей. Случалось, и в ссылке донимали его как автора издательскими хло­потами — так и подмывало ответить: «Обращайтесь к Елизаровой в Москву, которая заведует делом».