Подавленная женская сексуальность ведет к неврозам. Но к ним ведет и сексуальность, ничем не сдерживаемая. Запад уже с этим столкнулся. Американская журналистка Бетти Фридэн обнаружила «проблему без названия» — чреватый нервным расстройством «синдром домохозяйки» — разрыв между реальной ситуацией и нереальными запросами. В то время как американские женщины устремляют свое внимание на то, чтобы наиболее полным, выразительным и агрессивным образом удовлетворить свои сексуальные потребности, увеличилось сексуальное равнодушие американских мужчин, их враждебность по отношению к женщине.
Подавленный в условиях современного общества растущей дороговизной, неспособностью содержать семью, оглушенный нервными перегрузками (не только на работе, но и в так называемое «свободное время»: автомобиль, спиртные напитки, телевизор, — за все это расплачиваются не только деньгами, но и нервами), растерянный под натиском сексуальных раздражителей, мужчина пасует перед новыми устремлениями женщины и выбирает облегченный, пассивный вариант сексуального поведения. Женщина, становясь подчас фактически главой семьи, получает в дополнение к репродуктивной функции целый ряд новых обязанностей. Ее стремление к равному сексуальному партнерству, наталкиваясь на пассивность мужчины, остается неудовлетворенным. Происходит своеобразная феминизация мужчины и обратный процесс — маскулинизация женщины. Прямое следствие — склонность к перверзиям. Итак, реванш не удался: женщина снова терпит поражение. На этот раз совместно с мужчиной. В браке и за его пределами.
В прошлом веке брак не рассматривался в качестве института, призванного удовлетворять сексуальную потребность. Одной из любимых острот Фрейда была следующая: «Жена, как зонтик: все равно придется нанимать экипаж». Комментируя смысл этого изречения, венский психиатр писал: «Жениться, чтобы обезопасить себя от приступов чувственности, но потом все же выяснится, что брак не дает удовлетворения развитой потребности, подобно тому, как берешь зонтик, чтобы спастись от дождя, и все равно промокаешь. В обоих случаях приходится прибегать к более надежной защите — общественному транспорту или, соответственно, к доступной за деньги женщине».
Сексуальная революция изменила ситуацию, привела к эротизации брака, но одновременно и обесценила его; причем дело заключается не только в увеличении разводов. Из американской литературы мы узнаем, что за океаном распространен «обмен женами». Муж А вступает в связь с женой Б, в то время как жена А сожительствует с мужем Б, и все это происходит с ведома и согласия всех заинтересованных лиц; знакомства завязываются с помощью прессы. «Свое» становится «чужим». Сексуальная революция оборачивается сексуальным отчуждением.
Половые контакты превратились в своего рода спорт, лишенный личностной вовлеченности. Но снятие запретов, культ секса влечет за собой утрату остроты переживания. То, что общедоступно, не может стать предметом страсти. Ломка традиционных норм сексуального поведения в условиях культа потребления обесценивает близость. Расцвет порнографии, рост сексуального натурализма в беллетристике довершают картину: воздействие на воображение оказывается таким, что реальное поведение кажется бледным и непривлекательным. В результате происходит чисто внешняя сексуализация современного человека, сопровождающаяся вялостью фантазии и инстинктивного порыва.
Где же выход? На Западе 15—20 лет назад превозносились новые формы семьи — так называемый открытый (т. е. временный) брак, совместные супружеские внебрачные связи («обмен женами»), групповой секс в коммунах с общим ведением хозяйства и совместным воспитанием детей. Радикальные феминистки носились с лозунгом: «Смерть мужчинам!» И даже серьезные ученые высказывали предположение о возможной гинеконцентристской картине мира, где именно женщина будет играть главную роль. Такой взгляд базируется на признании:
1. большей универсальности женщины, в силу чего она способна успешно войти в любую роль и соответственно обучаться искусству учиться, что требуется особенно теперь в связи с развитием научно-технической революции;
2. природного атавизма, благодаря которому она более гибка и устойчива перед давлением отчуждающих факторов и тем самым способна обладать более высокой степенью человеческой свободы.
Однако жизнь опровергла все эти упования. Новые формы брака оказались не просто недолговечными, они привели к крушению супружества, к деградации личности у тех, кто имел подобную практику. Чума XX века — СПИД — тоже внесла свое веское суждение. Воинственные клики феминисток приумолкли. Ныне литература о семье все чаще апеллирует к тем достижениям естественнонаучного знания, которые свидетельствуют о значении прочного союза мужчины и женщины как составных структурных частей единой системы, в которой традиционные различия мужской и женской роли коренятся в биологических основах половой дифференциации и т. д.
