Еще более ярко выраженный политический подход к девиации выбран группой социологов, которые считают себя “радикальными криминологами”. Они отвергают все теории о преступлении, основанные на понятии, что оно является нарушением общепринятых законов. Они утверждают, что такие теории трактуют общество как абсолютно единое целое . Согласно их точки зрения, в действительности составление законов и их осуществление есть момент конфликта между группами, присущего обществу, чтобы пояснить суть этой концепции. Остин Турк (1969) привел следующий довод: когда возникает конфликт между властями и некоторыми категориями граждан, власти обычно прибегают к принудительным мерам. Например, сотрудники полиции с большей готовностью применяют законы, соответствующие их структуре ( например, законы, запрещающие гомосексуализм ), чем законы, противоречащие их структуре ( например, законы, защищающие гражданские права ). Кроме того, полиция в первую очередь применяет законы, направленные против бедных и не имеющих власть; она особенно жестко подавляет тех, кто не в силах сопротивляться.
Квинни (1977) дал более глубокий анализ взаимосвязи между конфликтом среди групп общества и применением закона; он рассмотрел эту проблему с точки зрения марксизма. Он утверждает, что законы и деятельность правоохранительных органов являются орудиями, которые правящие классы ( владеющие средствами производства ) используют против тех, кто лишен власти. Например, в 12-ом веке были приняты законы, запрещающие бродяжничество; это было обусловлено стремлением аристократии, владевшей землей, заставить бедняков работать; ибо в то время каждый десятый работник погибал от чумы или призывался в отряды крестоносцев ( Чемблисс, 1964 ). Делее Квинни подчеркивает, что даже законы, якобы противоречащие интересам правящих классов ( например, законодательство, подтверждающие требования профсоюзов, принятое в 1930-е и 1940-е годы ), в действительности служат этим интересам, поскольку, если бы такое законодательство не было принятым, произошла бы революция, что привлекло бы к коренным изменениям экономического строя .
Таким образом, радикальная криминология отвлекает наше внимание от выяснения, почему люди нарушают законы, и придает главное значение анализу сущности самой законодательной системы. Более того, сторонники этой теории рассматривают “девиантов” не как нарушителей общепринятых правил, а скорее как бунтарей, выступающих против капиталистического общества, которое стремится “подвергнуть изоляции и поместить в психиатрические больницы, тюрьмы и колонии для несовершеннолетних растущее мужество своих членов, как если бы они нуждались в контроле”(Тэйлор и др., 1973).
Мы убедились в том, что существуют глубокие различия между многими биологическими, психологическими и социологическими объяснениями девиации. Но для всех этих теорий характерна общая тенденция. За последние годы стало придаваться меньшее значение биологическим или психологическим факторам, “толкающим” людей к девиантному поведению. Более поздние теории, особенно новая криминология, делают упор на характере общества и стремятся выявить, в какой мере оно заинтересовано в создании и сохранении девиации. В новейших теориях все чаще критикуется существующее социальное устройство, в них говорится о необходимости преобразования не отдельных людей, а всего общества в целом.
